Сказочная повесть
Глава третья, в которой лес преподносит неприятные сюрпризы
Они шли всю ночь. Дар, видимо, смирившийся с тем, что они не уйдут так далеко, как он, пошел не спеша, оглядываясь по сторонам, стараясь не упустить ничего важного.
И кое-что его насторожило.
— Кажется, кто-то идет за нами, — сообщил он Эухину, когда луна начала клониться к горизонту. — Я видел, как что-то мелькало между деревьями, но оно двигалось слишком быстро, и я не сумел рассмотреть.
Волшебник согласно кивнул. Он тоже чувствовал чье-то присутствие, которое вскорости стало еще более заметным. Что-то огромное пробиралось через лес, следуя за ними: то чуть отдалялось, то вновь приближалось, но на глаза пока не показывалось. Слышался только хруст ломаемых веток, тяжелые шаги, временами — глубокие вздохи и ворчание.
— Я никогда раньше не задумывался, есть ли тут медведи, — тихо проговорил Дар. Он отошел к краю дороги и после некоторых трудов добыл из росших там кустов толстую тяжелую палку. — Но нам лучше подготовиться и быть настороже.
Эухину подумал, что палка против медведя или какого-либо другого существа, столь же огромного, им не поможет, но порадовался, что юноша не собирается сдаваться без боя. Храбрый парень...
Солнце поднялось уже довольно высоко над горизонтом, когда они вышли на уютную прогалину, спрятавшуюся среди молодых елей.
— Отсюда меня обычно отправляли домой, — сообщил Дар. — Но это было всегда на рассвете. Кажется, сейчас у нас и правда больше времени.
— Не пора ли сделать привал? — отозвался Эухину. — Мы шли всю ночь, и наш путь еще не закончен. А чистка вулкана, я думаю, дело непростое. Нужно набраться сил.
— А как же быть с этим?.. — юноша кивнул в сторону леса, из которого они только что вышли. Существо, сопровождавшее их, никуда не делось: по-прежнему фыркало и возилось где-то неподалеку.
— Мне кажется, если бы оно хотело убить нас или причинить нам вред, оно бы давно это сделало, — отозвался волшебник. — И в любом случае, мы вряд ли сможем от него защититься. Не лучше ли просто надеяться на его дружелюбие или хотя бы на то, что мы ему совершенно не нужны и оно просто идет по своим делам?
Дар, подумав, согласился. Они устроились в тени раскидистого дуба на краю прогалины, развернули заботливо взятые из дому припасы: зная, что предстоит долгий и трудный путь, было бы глупо не прихватить с собой еды в дорогу.
После еды их начало клонить в сон. Дар порывался было идти дальше, но руки и ноги будто отказались ему служить. Эухину уже дремал, привалившись спиной к древесному стволу.
«Может, он и прав... — подумал Дар, опускаясь рядом с волшебником на траву. — Впереди долгий путь... И трудный... Надо отдохнуть...»
Ему снился странный и страшный сон: как будто земля под ним начала расползаться, словно жидкая грязь, и медленно, с причмокиванием, затягивать его и волшебника вниз, в себя. Он пытался кричать, вырываться. Страх делал свое дело, и руки его вдруг налились силой. Дару почти удалось вывернуться, как вдруг в траве, покрывавшей прогалину, где они спали, стали распускаться какие-то цветы: яркие, как серебряные звезды. Воздух наполнился дивным благоуханием, и силы юноши снова начали сходить на нет. Если уж ему суждено погибнуть, то он охотно умрет, вдыхая этот волшебный аромат...
Треск сучьев за спиной его уже тоже не напугал. Видно, чудище, что шло за ними, наконец нашло удобный момент. Сейчас подкрадется, накинется...
Чудище и правда выросло у него прямо перед глазами: черное, косматое, чем-то отдаленно напоминающее кота, но размером с доброго зубра. Гигантская лапа протянулась к Дару, уже почти погрузившемуся в землю, и он заметил огромные, как кухонные ножи, когти, сверкнувшие в солнечном свете.
Он зажмурился, а затем нечеловеческая сила выдрала его из земли, как морковку из грядки, и наступила темнота.
***
Дар пришел в себя на опушке. Солнце стояло высоко: видимо, пролежал он тут довольно долго. Он сел, растерянно огляделся. Сердце все еще колотилось слишком часто, но случившееся теперь казалось не то сном, не то наваждением. Как он попал сюда? Неужели и правда то исполинское чудовище пришло ему на помощь? Невероятно! Разве существо, настолько ужасающее внешне, могло помочь ему?.. А где оно теперь?..
Юноша прислушался, но никаких признаков своего гигантского спасителя не обнаружил. А тем временем новый, жуткий вопрос пришел ему в голову: а где же волшебник?!
Дар подскочил с травы, огляделся. Эухину нигде не было. Дар похолодел. Ведь в этой жуткой земле они тонули вместе! Он был на волосок от гибели! А что, если то страшилище успело вытащить только одного?.. Что, если для волшебника было слишком поздно?.. Что, если он...
На лбу юноши выступил холодный пот. Нет, не могло все закончиться так ужасно! Если страшилище не спасло старика, то это сделает он!
Дар еще раз огляделся и припустил назад, в лес. Припустил, пожалуй, громко сказано: колени его все еще подгибались от пережитого страха. И все же он старательно переставлял негнущиеся ноги, пытаясь сообразить, каким путем принес его на опушку его спаситель. Разобраться в этом труда не составило. В кустах появилась будто просека, оставленная исполинским телом: видно, зверь не выбирал дорогу, просто ломился вперед, по прямой, сминая все, что попадалось на его пути.
Прямая, как известно, — это всегда кратчайший путь к цели, и потому Дар уже довольно скоро вышел на прогалину. Теперь она мало напоминала то мирное место, где они отдыхали: земля была вся взрыта, клочья кравы перемешаны с ней, словно вся прогалина ходила ходуном. Дар с содроганием подумал, что так оно и было.
Дуб, под которым заснул волшебник, рос на другой стороне. Идти к нему напрямик юноша побоялся, обошел по краю, присматриваясь.
У корней дуба обнаружилась большая глубокая яма. Подобравшись к ней, Дар увидел, что на дне ее что-то лежит. Это была походная сумка Эухину. Больше в яме ничего не было, и это навевало жуть и тоску. Дар, глотая слезы, выломал из кустов, обступивших прогалину, длинный прут и после долгих усилий вытащил сумку наверх. Оставлять ее в этом кошмарном месте показалось ему неправильным.
Больше на прогалине его ничего не держало, и по оставленной чудищем просеке он быстро вернулся на опушку. Присел там, потерянно оглядывая пейзаж, раскинувшийся перед ним. Тот только добавлял тоски: вулкан был совсем близко, но он не находился прямо в лесу. Вокруг него раскинулась пустошь, покрытая застывшей лавой. Видимо, вулкан не только испускал дым, но и извергался, и тогда по его бокам текли потоки расплавленных камней, которые и застывали на пустоши, превращая ее в подобие громадного черного скомканного одеяла. Некоторые складки в этом «одеяле», как разглядел Дар, были почти в его рост. Идти по таким будет непросто.
— Придется же тут попотеть!
Голос Эухину, раздавшийся прямо над ухом, заставил Дара вздрогнуть. Неужели это злое колдовство, мираж?.. Он медленно повернул голову. Волшебник стоял рядом с ним, держа что-то в горсти.
— Я уж думал идти тебя искать, — как ни в чем не бывало сообщил он. — Пошел, пока ты спишь, побродить по окрестностям, нашел ореховые кусты, вот, набрал нам подкрепиться, запасы-то заканчиваются... Возвращаюсь — а тебя и след простыл! Но, пока я туда-сюда пробежал, ты снова тут как тут... О, смотрю, ты мою сумку принес! Храбрец! Я так и не решился за ней вернуться...
— Что... Что это было?.. — хрипло спросил Дар, справившись с изумлением и чувствуя, как от внезапно нахлынувшего облегчения задрожали колени и вспотели ладони. — Там, на прогалине...
— Какое-то колдовство, понятное дело, — ответил Эухину. — Я слышал о живой земле, пожирающей тех, кто прилег на нее отдохнуть, но, признаться, считал это только легендами...
— Тебя тоже спас этот... Такой... — Дар поводил руками по воздуху, не зная, как описать их ужасающего спасителя.
Эухину неожиданно улыбнулся: светло и радостно.
— Он самый! Он хранил нас весь путь через лес и думаю, будет хранить и дальше. Он всегда был очень верным и храбрым, своих не бросит!
— В каком это смысле — своих?! Ты что, успел с ним подружиться?
— Как оказалось, я с ним дружен последние уж-и-не-упомню сколько лет. — Волшебник, кажется, хотел развести руками, но вовремя вспомнил об орехах в своих ладонях и просто пожал плечами. — Это мой кот, тот самый, что исчез в тот день, когда твоя мама привела тебя в мою лавку.
— Это — кот?! — этой новости юноша поразился едва ли не больше, чем неожиданному возвращению своего спутника. — Ты что, правда держал дома такого монстра?! Как ты умудрился?!
— Ну, тогда он выглядел немного иначе, — невозмутимо пояснил Эухину. — Как обычный кот.
— И ты узнал его?! Хотя теперь он похож на... — Дар задумался. — На гору с когтями!
— Ну, внешность от нас не зависит, ничего о нас не говорит и совершенно ничего в нас не меняет. Те цветы, что чуть не убили нас свои ароматом, были, помнится, прекрасны, как звезды. Так что какая разница, выглядит ли он как кот или как гора. Правда, гору было бы и правда неудобно держать в доме.
— А... Где он сейчас? — понизив голос, поинтересовался Дар. — Нужно ведь поблагодарить его за спасение.
— Хорошо, что ты об этом подумал. Благодарность — штука в наши дни редкая, даже между людьми. А уж сказать «спасибо» коту вообще мало кому приходит в голову. Но пока это придется отложить: он ушел.
— Куда?
— Не знаю. Он же кот, он не отчитывается, когда куда-то идет.
— Но он вернется?
Теперь присутствие исполинского существа казалось Дару не пугающим, а обнадеживающим.
— В этом он тоже не отчитался. Но, думаю, нам нужно полагаться прежде всего на себя. Никто не обещал нам помощь, и даже если мы ее получили, это не причина думать, что так будет всегда. Что ж, думаю, пора двигаться дальше.
Глава четвертая, в которой рассказывается о лабиринтах
Путь по изломанной равнине был изнуряющим. Солнце палило немилосердно, в воздухе разливался удушливый запах, исходивший от застывшей лавы. Идти было неудобно: на всей огромной пустоши не находилось даже небольшого ровного участка, чтобы уверенно поставить ногу. Путники то и дело оступались, падали, поднимались вновь... Вдобавок ко всему прочему, путь их постоянно петлял: идти по равнине прямо было не проще, чем держать направление в лабиринте.
Наконец они совершенно выбились из сил и решили сделать привал. Дар, выглянув из очередной расщелины, определил, что прошли они примерно половину пути.
Сидеть на нагревшейся лаве было неприятно, вдобавок они с тревогой заметили, что их запасы воды стремительно подходят к концу, а никаких ручьев или даже простых луж на пустоши и в помине не было.
— К вулкану мы хорошо, если придем вечером, — рассуждал Дар. — Дальше нужно будет подняться по склону до самого кратера... Это придется отложить до утра, а значит, нужно будет заночевать у подножья. Затем утром...
Его прервал глухой, но глубокий гул, прокатившийся вдруг над пустошью, и они почувствовали, как содрогнулась земля. Со стороны вулкана послышалось шипение, оглушительное, пронизывающее, словно голос исполинского змея. Только змей этот был не один. Пронзительные шипящие голоса смешивались, нарастали, словно что-то неслось на путников по склону вулкана, и это что-то обладало скоростью и мощью сходящей лавины.
Путники, не сговариваясь, бросились на землю, прикрывая головы руками. Их обдало жаром, словно из кипящего котелка вырвались струи пара. Да примерно так оно и было. Решившись через какое-то время приподнять голову (шипящие свисты по приближались, то отдалялись). Эухину увидел, что в воздухе над ними мечутся странные существа. Они напоминали толстые струи черного дыма, только более плотные и явно живые. Обычный дым давно рассеялся бы от такого быстрого движения. Твари же были плотными и по форме напоминали не то змей, не то длинные черные ленты. Они с шипением носились в воздухе со скоростью стрел, выпущенных из лука, переплетались, сталкивались, затевали драки между собой и снова метались... Иногда какая-то из них ударялась о поверхность пустоши, и тогда земля сотрясалась, а воздух наполнялся запахом гари.
— Что это? — беззвучно спросил Дар, тоже со страхом наблюдавший за существами.
— Дым, — Эухину и сам не знал, откуда пришел к нему этот ответ, но был почему-то уверен в своей правоте. — Внутри вулкана его уже слишком много, и он рвется наружу. Видимо, в скальной породе образуются трещины.
— Но они же... Они живые! — Дар снова бросился ничком: одна из тварей просвистела совсем близко, еще немного — и она снесла бы ему голову.
— Из этого дыма делают кошек, почему бы ему не быть немного живым? Но, кажется, у них нет разума — одна только слепая сила. Энергия, полученная от вулкана, гонит их вперед. Не думаю, что они желают нам зла — но убить могут вполне, просто случайно.
— Может, со временем их сила иссякнет?.. Переждем здесь, а потом...
И снова речь Дара прервал оглушительный свист и шипение: новая партия черных лент, большая, чем предыдущая, заметалась над их головами.
«Нет времени ждать». Эти слова юноша прочел по губам Эухину и понял по его лицу, так как голоса в нарастающем шуме не было слышно.
Волшебник качнул головой, указывая направление, и они поползли на животах, стараясь как можно сильнее вжаться в лаву под ними. Очень скоро Дар перестал чувствовать нужное направление. Да что там: он верх и низ различал уже с трудом. Небо над головой потемнело от все новых черных лент, в лицо, стоило только чуть приподнять голову, летела пыль, мелкие камешки, пыхало жаром от беснующихся существ. Все чаще некоторые из них падали совсем рядом с путниками, и застывшая лава взрывалась острыми, как ножи, осколками.
Эухину и Дар старались не обращать внимания на боль, но это становилось все труднее. Каким-то чудом им удавалось пока избежать прямого столкновения с существами, но ран на их телах становилось все больше.
— Это бесполезно, — прохрипел Дар, ухитрившись подобраться поближе к волшебнику. — Мы давно сбились с пути, возможно, мы ползем кругами. Мы истечем кровью и обессилеем, а они рано или поздно до нас доберутся.
Эухину несколько мгновений молчал, вжимая лицо в лаву: над головой как раз просвистела новая группа черных лент. Затем повернулся к юноше.
— А что ты предлагаешь? — слетел с его губ едва слышный ответ.
Дар замер на мгновение, а затем остервенело пополз вперед. В самом деле, вернуться они не смогут, а лежать и ждать конца... Нет, лучше уж вперед! Или хоть куда-то.
Земля под ними продолжала сотрясаться, и лишь спустя какое-то время они поняли, что что-то в этих толчках изменилось: они стали регулярными, ритмичными, словно исполинские шаги.
— Это... Он? Он снова нашел нас?.. — Дар порывался поднять голову, чтобы осмотреться, но пролетающие ленты не давали ему такой возможности.
Эухину не ответил, прислушиваясь. Лицо его было скорее тревожным, чем обрадованным, и юноша быстро догадался о причине.
— Ему нельзя сюда, — зашептал он. — Он же такой огромный, он не сможет увернуться от лент...
По глазам волшебника он понял, что и тот думает о том же.
А шаги, сотрясавшие пустошь, между тем приближались, и вскоре солнечный свет, который еще пробивался через пыль, поднятую существами, померк еще больше, отрезанный исполинской тенью.
Кот (если удивительное это существо можно было назвать котом) передвигался мягкими, быстрыми, заячьими прыжками. Временами приостанавливался, возможно, прислушиваясь или принюхиваясь, а затем снова устремлялся вперед, безошибочно направляясь к тому месту, где лежали путники.
По спине Дара пробежали мурашки, когда совсем рядом с ним ступила исполинская лапа, а с другой стороны — еще одна, и они с Эухину оказались словно под куполом мягкой шерсти, свисающей с живота.
Благодаря этой защите ему удалось, наконец, выглянуть из очередной складки и определить направление.
— Туда! — махнул он рукой, и вместе с Эухину усердно заработал локтями и коленями, стараясь как можно скорее убраться с гибельной пустоши.
Кот, увидев, что они выползают из-под него, аккуратно передвинулся, вновь давая им защиту.
Так и пошло.
Путь не был легким. Кот, хоть и невероятных размеров, кошачьих привычек не растерял. Иногда он останавливался, досадливо махал лапами на докучливые ленты, а то и огрызался, когда те причиняли ему боль. Это случалось все чаще. Кот сердился, рычал, и это напоминало гром. А под самый конец пути Эухину почувствовал, что на лицо его упала сверху большая красная капля. Волшебник забеспокоился, толкнул локтем остановившегося рядом с ним Дара, снова подался вперед. Очередная складка резко свернула в сторону — и они поняли, что оказались у цели.
У самого подножья вулкана черные ленты были не так опасны: сила, которая выталкивала их из недр горы, гнала их вперед. Они выскакивали из вулкана, как мячик отскакивает от стены, и мчались прочь.
Эухину и Дар перевели дух, оглядываясь.
Чуть сбоку от них виднелась крохотная рощица: несколько корявых, отчаянно борющихся за жизнь березок образовывали островок тени. Не сговариваясь, путники поспешили туда. Кот последовал за ними. Добрался до березок и вдруг резко завалился на бок, вытягивая лапы. Березки затрещали под ним, ломаясь, словно сухие соломины.
Эухину в тревоге бросился к своему любимцу, ласково погладил по мохнатому лбу (голова лежащего кота находилась на уровне его пояса), оглядел исполинское тело. Зрелище было печальным: роскошная черная шерсть во многих местах слиплась от крови, задняя лапа смотрела куда-то в сторону, и когда волшебник попробовал прикоснуться к ней, зверь заворчал от боли.
— Здесь осталось немного воды, — услышал он рядом с собой голос Дара. — Отдай ему, а нам нужно подниматься.
Волшебник принял флягу, смочил из нее ладонь, поднес к носу кота. Тот устало понюхал, затем лизнул громадным языком. Эухину поморщился: даже у обычных домашних кошек язык шершавый. У кота таких исполинских размеров он наощупь напоминал терку. Однако, несмотря на боль, волшебник терпеливо поил своего любимца, пока фляга не опустела.
— Ты потерпи, — негромко сказал он, когда вода закончилась. — Мы тут сейчас... — он взглянул на гору и понял, что не знает, как закончить. — Ну, словом...
— Нам пора, — Дар подошел, осторожно почесал кота за ухом. — Солнце еще высоко. Он не только нас спас, но и дал выиграть время: благодаря ему мы двигались гораздо быстрее.
— Что же, в путь, не будем упускать такую возможность. Раньше залезем, раньше слезем, — попытался пошутить Эухину. На душе у него, однако, было тяжело, и по лицу своего спутника он понял, что в возможность «слезть» тот тоже не очень-то верит.
